Антон Куликов - поэт-верлибрист, переводчик и исследователь творчества Бориса Поплавского. Именно Антон познакомил меня несколько лет назад с работами этого замечательного поэта, за что я ему бесконечно благодарна. С удовольствием публикую в своем блоге одну из работ Антона, посвященную роману Поплавского "Аполлон Безобразов". Ранее этот материал нигде не публиковался.
Антон Куликов: Особенности структуры романа Б.Ю. Поплавского «Аполлон Безобразов»
В эпиграфе к роману Генри Миллера «Тропик Рака» приводится мысль Ральфа Эмерсона о том, что особый род автобиографии в будущем заменит традиционный тип романа. Имплицитно эта мысль оказалась пророческой относительно постмодернистского романа. Мифилогизация автобиографии как важный элемент создания прозаического произведения, оказалась неотделимой от творчества многих писателей-новаторов, от В.Набокова до Вен.Ерофеева. Принцип автобиографичности широко использовали битники (А.Гинзберг, Дж. Керуак, У. Берроуз, Р. Бротиган).
Глубоко автобиографичен роман «Аполлон Безобразов», принадлежащий перу известного русского писателя-эмигранта Б.Ю.Поплавского. Написанный в самом конце двадцатых годов ХХ века, он является пограничным произведением, находящимся на стыке разных культур и художественных концепций. Помимо принципа автобиографичности, автор использует принцип фрагментарности. Фрагментизация произведения, как центральный элемент поэтики романтиков перешла впоследствии в символизм и сюрреализм. Поплавский, любимыми авторами которого были и боготворимый сюрреалистами Лотреамон, и глашатай эпохи модерна Рембо, не мог избежать их влияния.
Современник Поплавского В.Ведле в отзыве на публикацию первых глав романа «Аполлон Безобразов» в журнале «Числа» писал: «Новые главы фантастического романа «Аполлон Безобразов» навеяны отчасти «Артуром Гордоном Пимом» Эдгара По, но это не значит, что они подражательны, да и главным учителем Поплавского остается не По, а Рембо». Действительно, первая глава романа напоминает стихотворения в прозе Артюра Рембо из «Озарений» или «Одного лета в аду». Повествование разворачивается по принципу кинематографа – кадр сменяется кадром, вызывая галлюциногенно яркие и живые образы.
Также очевидно влияние сюрреализма на прозу Б.Поплавского. Лидер движения Андре Бретон, с которым Поплавский был лично знаком, заявлял: «Воображение – это то, что имеет склонность становиться реальностью». Именно такое воображение является демиургическим идеалом Поплавского, которому он следует всю жизнь. Болезненные состояния, ведущие к озарениям, и сновидческие откровения, исповедуемые сюрреалистами, характерны, как для жизни Поплавского, так и для его творчества.
Герои романа часто прибывают в состоянии сна, грезы или болезни. «Потом я засыпал, и мне снились сны. Мы все вообще спали очень много, и часто до заката дом был погружен в сон». Происходящее с ними во сне более важно, чем действительность. Сон и реальность меняются местами. Сновидения и воспоминания переплетаются, порождая мучительный, и вместе с тем, притягательный образ божественной истины. «Падаю в какие-то золотоые колодцы, полные облаков, и долго, может быть, миллионы лет, лечу в них, все ниже и ниже, в иные миры, к иным временам…». Подобная «медиумическая запись романтического визионера», по меткому замечанию Ю.Иваско, очень созвучна поэтическим исканиям сюрреалистов. И дело не в автоматическом письме, хотя сам Поплавский готовил к изданию книгу стихотворений «Автоматические стихи», вышедшую в свет много лет спустя после его смерти. Дело в понимании словесного творчества, как наджизненного, сокрального акта, ведущего к раскрепощению и освобождению человеческой сущности, в вере в магическую способность слова преображать мир.
Анализируя структуру романа «Аполлон Безобразов», трудно избавиться от читательского впечатления, что повествование «ускользает», сюжет эфемерен, а интрига отсутствует вовсе. Некоторые современники писателя ставили ему в вину технические недоработки и стилистические промахи. Но то, что в тридцатом году могло восприниматься как недостаток, впоследствии вошло в концепции как «нового», так и постмодернистского романа. Автор не задается целью отобразить духовный мир героев через поступки и психологически точно изобразить их портреты. Образ героя-рассказчика скорее собирателен, он олицетворяет униженную в эмиграции творческую личность. Не случайно герой на протяжении романа постоянно отождествляет себя с другими, он как бы лишен собственного бытия, растворяясь в бытии коллективном, в жалости, в сострадании, в преклонении: «Душа моя искала чьего-то присутствия, которое окончательно освободит меня от стыда, от надежды, от страха, и душа нашла его». Таким образом, героев романа можно рассматривать как духовные ипостаси автора, а сам роман – метафорическим полотном его духовных исканий и эволюций. В начале первой главы главный герой предстает как чистый созерцатель окружающей жизни, как тень самого себя. На это очевидно повлияла реальность позорного эмигрантского существования, которая была непосредственно знакома автору. На метофорическом же уровне – рассказ об
изолированности внутреннего мира, не обретшего своего диалектического равновесия, необходимого антипода. Этот антипод появляется с выходом на сцену Аполлона Безобразова, в первой редакции романа не случайно названного дьяволом. Здесь нашли свое выражение эстетические и философские взгляды Поплавского, рассматривающего искусство как духовный документ. Содержание этого документа – мучительный и долгий поиск Бога. Познакомившись со множеством философских систем, пережив погружение в христианскую и буддистскую метафизику, Поплавский так и остался религиозным эклектиком теософского толка. На повествовательном уровне встреча героя-рассказчика с Аполлоном Безобразовым является завязкой, а также ядерным центром первой сюжетной линии, которую представляют «парижские» главы романа, и которая сливается со второй. С позиции композиции этот прием очень традиционен, но у Поплавского он не является существенным для произведения, не выполняет архитектоническую функцию, а является конвенциально декоративным, даже пародийным. Вообще, элемент пародии очевиден, что концептуально ставит роман в рамки постмодернистского дискурса. Например, пятая и шестая главы, представляющие вторую сюжетную линию, являются пародией на роман воспитания Ж.-Ж.Руссо. Композиция романа внешне лишена интриги, которая осуществляется на символическом уровне, как борьба психических состояний и типов мировоззрения. В романе смешиваются такие жанры, как поэма в прозе, дневниковые записи и теологический трактат. Комбинирование литературных родов в тексте романа (драмы и эпоса), в характерное для «Улисса» Дж.Джойса, используется Поплавским в «Аполлоне Безобразове». Кульминацией романа можно считать эпизод, в котором Безобразов - бездушный стоик и софист, сталкивает со скалы разуверившегося в истине христианского откровения бывшего священника Роберта. Пред смертью Роберт называет Безобразова дьяволом. Этот эпизод, в свою очередь, несомненно, полон реминисценций из произведений Ф.Ницше.
Возможно, вам также будет интересно:
Борис Поплавский: погибшая надежда русской литературы
Иррациональное в художественной речи. На материалах произведений Б.Ю. Поплавского
Русский верлибр: научное обоснование феномена свободного стихаИстория верлибра: свободный стих в русской литературе
Ксения Некрасова: классика русского верлибра
Классика верлибра: Владимир Бурич - поэт вне литературы
«Тропик Рака» очень актуальный на сегодня роман прочитал его когда заканчивал школу.
ОтветитьУдалить